Вот елозит мне душу беспокойство, а от дома не оторвешься, да и работа у нас хорошо спорилась — тоже причина… Мужики дельные попались: не бичевня, трезвые мужики и дело знают. Зарок мы дали до ноябрьских праздников дом поставить. Опять же хошь и скоро, а плохо нельзя — людям делаем! До ночи каждый день пластались, уложились в срок. Домик ладный вышел. Комиссия, слышь-ка, высшим баллом оценила. За балл этот еще пять сотен нам набросили.
Ну вот, минула работа, осталась забота. Все думаю: в тайгу за лосем, свободен теперь, а там договорик с промхозом заключу и пушнинкой займусь, собольками. А тут опять осечка: занедужил не в срок. Дом-то мы обмыли маленько, и я на морозе песни горланил, а наутро лихоманка скрутила, в горле глотнуть — мука. Температура две недели меня пекла. Только к концу ноября выкарабкался.
Наконец выскочил в лес. Собак взял было, да снег, зараза, уж большой — плывут собаки-то, враз выматываются, какая с имя охота! Вот тут я и запел. Теперь только с подхода зверя можно взять, а это погоду ждать надо, когда заметет, запуржит. А когда оно заметет, бес ее знает! Ждать надо — вот в чем беда…
Облазил, правда, ближайшие тайги. Смотрел, как лоси ходят. Ходят вроде спокойно, пасутся потихоньку, а близко не подпускают, за километр слышат, чуют. Погода нужна!
Вот какой случай вышел. До сих пор, когда вспоминаю, не верится, что со мной это было. Даже если б во сне такое привиделось, и то бы я, паря, петухом закукарекал, что, мол, не про меня сон-то. А тут всерьез все случилось.
Хожу я, слышь-ка, по тайге, а в себе перемену какую-то замечаю. Я еще тогда забеспокоился — неладно чего-то со мной.
Раньше, бывало, ползешь по путику или другим местом, смотришь на следочки, поедь звериную примечаешь, в звуки лесные вслушиваешься — все это само по себе выходит, будто по инстинкту уже, а природу эту, красоту то есть, что писатели любят, я никогда не замечал. Их послушаешь, писателей-то, так выйдет, что в тайге только и нужда, что в небо глаза таращить: какое там солнце, да какие тучки, да какой снег на деревьях красивый, а летом вовсе тайга цветами горит, и если каждый цветок поглядеть да понюхать, то и когда делом заниматься? Я так думаю: дурь все это. Если б я над каждой белкой, что видел, ахал, а над соболем плакал — мол, красавец ты мой ненаглядный, да рази моя рука на тебя поднимется? — так я себя не иначе как чокнутым считал бы, да и не только я… Какая, скажи, красота во всем этом? А вот когда погнал зверя да взял его ловким выстрелом или капканишь умело, так что соболь хоть он и не дурак, а прет в капкан… Вот она, красота!
А тут двигаю я на лыжах, топчу снег и замечаю и следы сохатых, и то, что кедры и ели в снегу стоят, как в шубах, и солнце по ним ударяет лучами, словно золото обливает. Красиво! Ей-богу, красиво, чтоб им пропасть! Снежок под лыжами поскрипывает. Шишки на елях висят ровнехонькие, аккуратненькие, словно их рука человеческая сработала, да не простая рука, а большого мастера.
Все это я замечаю, словно впервые углядел, и вроде как приятно на душе становится, но тут же злость кислым к горлу подкатит: размяк я, мол, не делом занимаюсь — снежком любуюсь, шишечками еловыми! Злюсь-то злюсь, а оно не проходит — глаз нет-нет да и зацепит опять кусочек неба чистого, аж фиолетового, когда оно сквозь березок голые ветки сквозит. Опять же, думаю, красиво, бес их забери…
Все! Запаниковал было я: заболел ты, Петька! Слабый стал, на красоты потянуло. Может, от болезни, что была давеча, во мне рак какой начал ползать, душу изжевал, размягчил, пропади он пропадом!
Потом успокоил себя, что это я, наоборот, силы черпаю. Ведь душе после болезни спокойствие надобно, вот ее и повело, потянуло на красоты. А сам, слышь-ка, не верю себе: при чем тут болезнь-то моя? И раньше болел, да такого не было… Все пройдет, думаю. Охота затянет — самим собой стану.
Ружья, карабины, винтовки… шумно и эффектно. Но иногда интересно поохотиться и по старинке. Поехать на Украину и купить арбалет Киев в этом отношении предоставляет большое разнообразие выбора. Кроме самого развлечения, арбалеты и луки имеют и ряд преимуществ над огнестрельным — они почти бесшумны, и у них практически неограниченный боезаряд. При условии нахождения выпущенных стрел.
Как вам статья?
